Новости
Представьте себе любого неминчанина, который после столичного вуза получает распределение не в Минск, а в Гомель (о райцентре даже не говорим). Крах всех надежд и драма мирового масштаба! Хотя речь о городе с населением в 521 тысячу человек — практически столько же, сколько в столичном Вильнюсе. Почему же для доброй части белорусов жизнь заканчивается за пределами МКАД и что с этим делать?
«Понаехавших» — подавляющее большинство
Чтобы избежать взаимных оскорблений и выяснений, кто из нас коренное население, а кто — нет, давайте признаем: «понаехавших» среди жителей столицы подавляющее большинство. По переписи 1897 года в Минске жило чуть более 90 тысяч человек. Две мировые войны, несколько оккупаций, репрессии — можно только догадываться, как мало в современной белорусской столице живет прямых наследников тех минчан, которые застали еще дореволюционный город или хотя бы довоенную столицу БССР.
Если честно, среди таких счастливчиков — и автор этих строк. Мария Ивановна Кленовская, моя прабабушка по материнской линии, в далекие 1930-е годы переселилась на Грушевку, где прожила всю жизнь. Ее дочь (моя бабушка) родилась уже в Минске. Впрочем, мой дедушка перебрался в белорусскую столицу из Быхова лишь в 1950-е, поступив в БГУ. А отец, поработавший в Дрогичине, Копыле и Слуцке, — лишь в 1970-е (причем далеко не сразу получил заветную прописку).
Да, в каждой стране найдутся глухие места, где давно замерла жизнь. Но одновременно будет нетрудно найти города, жители которых не слишком переживают об отсутствии столичного статуса. Вы можете представить себе горе немца, которого отправили по распределению из столичного Берлина в «провинциальный» Мюнхен? Испанца, уехавшего из Мадрида и «прозябающего» в Барселоне? Или американца, чья карьера проходит на "обочине жизни" — в Сан-Франциско? Нет, нет и еще раз нет!
Почему же для доброй части белорусов жизнь заканчивается за пределами МКАД? Истоки этой проблемы — в советском наследии. СССР был классической империей, уровень благополучия в которой зачастую был пропорционален статусу населенного пункта. Жители деревень, к тому же объявленных бесперспективными, постепенно перебирались в районные центры, коренное население последних — в центры областей, оттуда начинался штурм республиканских столиц, а уже все вместе взятые «шли походом» на Москву.
Добавим, что советская традиция, когда решения за регионы принимаются в далекой столице, сохранилась до сих пор (пусть и в более мягком варианте, чем раньше). Если самоуправление по западному образцу — только мечты, проще перебраться в столицу, где цепочка по принятию решений более короткая.
«Рюмка чая» — единственный вариант на вечер?
Глобальных причин, почему жизнь в Минске — до сих пор предел мечтаний для большой части белорусов, несколько. Первая из них — уровень жизни. Вынесем за скобки более богатые Новополоцк, Жодино или Солигорск. В остальных меньшие, чем в столице, зарплаты, более высокая безработица и куда более низкий уровень сервиса. А еще атмосфера, как будто время остановилось и за окном начало 1980-х.
Или вспомним историю, произошедшую в Лиде. В городе с населением 100 тысяч человек всего одна детская поликлиника и один детский невролог (еще один уехал после того, как закончилось его распределение, второй специалист - в декрете). Родители вынуждены занимать очередь за талончиком к специалисту в пять утра. Узнаешь о таком факте — и весь патриотизм улетучился мгновенно.
Вторая причина тоже лежит на поверхности. Но сначала позволю себе цитату. «Любоў да горада нагадвае каханне да жанчыны», — писал в своей книге «Таямніцы полацкай гісторыі» писатель Владимир Орлов. Согласитесь, кроме страсти и своеобразной магии в отношениях не обойтись без взаимного интереса. А вот интересно ли горожанам в своих населенных пунктах — большой вопрос. Можно открыть хорошие магазины (впрочем, за супермаркеты многих районных центров давно не стыдно) и доукомплектовать штат поликлиник, больниц и школ. Но куда пойти вечером?
Не будем далеко ходить за примерами. Даже в самые теплые летние дни прошлого лета ночная жизнь в Минске бурлила только в Верхнем городе и на улице Октябрьской. Достаточно было отойти в сторону проспекта Независимости — и город выглядел опустевшим. В защиту столицы добавлю, что у минчан, по крайней мере, есть выбор в культурной и развлекательной сфере: от театров и галерей до баров и ночных клубов. А куда пойти даже в достаточно крупном белорусском городе, кроме как на «рюмку чая»?
А вот конкретные цифры. В двухмиллионном Минске работает около двух десятков театров. Почти столько же коллективов находится в польском Люблине, население которого в шесть раз (!) меньше — около 350 тысяч человек. Если сравнивать Люблин с белорусскими областными центрами, то ситуация становится еще более грустной. В Бресте, Гродно, Могилеве и Витебске работают всего два государственных театра, в Гомеле — три. В каждом из таких коллективов (как, впрочем, и в столице) вынуждены ставить развлекательные комедии — на серьезные вещи публика ходить не спешит. Но ведь точно такая ситуация наблюдается и в других сферах (от музыки до спорта). Что тут удивляться всеобщей миграции?
Объект любви или площадка для транзита?
Но главная причина все-таки в другом. Для этого вновь вернемся к цитате Орлова и снова поговорим о любви. Точнее, о ее отсутствии. Ведь любовь к городу — это не просто милые ностальгические воспоминания о месте твоего рождения. Это генетическая связь со своими предками, родившимися и прожившими жизнь в этом месте.
Позволю себе еще одну цитату. В этот раз — из романа «Городские сны» Александра Станюты (автор книги — сын великой купаловской актрисы Стефании Станюты и дедушка спортсменки Мелитины Станюты): «И вот теперь, спустя сорок лет, в июне, возле тех же самых дверей, под знакомыми с юных лет окнами были слышны совсем другие голоса, другой уличный шум и ветерок, другой шелест листвы уже состарившихся лип. (…). Не было уже тех, кто помнил, знал то время. Не было в спешащей молодой толпе, в помолодевшим, пусть пока только снаружи, времени. Время прошло. Осталось место. Как бы его ни переделывало время, место, где было, там — и остается навсегда».
В процитированном отрывке речь идет о современном проспекте Независимости, который на памяти автора (запомнившего магистраль уже после войны) не сильно изменился. Но большинство мест — что в столице, что в регионах — не могут похвастаться таким постоянством. Даже снос столичного ВДНХ — это разрыв нитей, связывающих настоящее с прошлым. Из объекта любви город превращается в площадку для транзита, в базу перед прыжком в прекрасное и обеспеченное далеко.
Чтобы никого не осуждать, покритикую вначале самого себя. Признаюсь честно: долгое время я тоже не любил Минск. Считал его некрасивым и неинтересным и в глубине души мечтал о переезде. А потом полюбил свой город. И уже не представляю себе жизни без него.
Еще раз повторюсь: амбициозные и честолюбивые люди будут переезжать в Минск всегда. Но в другой, менее столичноцентричной стране многие из «обычных белорусов» могли бы быть счастливы и в своих городах. Но признайтесь: вы верите, что в Лиду приедут с десяток выпускников медицинского университета, которые решат проблему с очередями? Что в каждом из областных центров откроется свой оперный театр? Что минчане будут тысячами ездить на концерты в областные или даже крупные районные центры? Что в ближайшее время будут восстановлены все замки и храмы, а в регионы повалят толпы туристов?
Поэтому лично я осуждать приехавших никогда не буду. Хотя бы потому, что когда-то на их месте оказались мои родные, которых Минск встретил и им помог. Жизнь одна, поэтому — добро пожаловать в столицу!
Мнение авторов может не совпадать с точкой зрения редакции TUT.BY.
